Отношения науки и политики имеют две стороны. 1. Первая из сторон — это политическое значение науки, или влияние института науки и его достижений на властные структуры. Научное знание хотя и претендует на первый взгляд на идеологическую нейтральность, может использоваться в разных целях и разными социальными группами. Поэтому сама исходная постановка задач и конечная цель исследований могут оказаться политически ангажированными. Действительная заслуга когнитивной социологии в ее сильных версиях (см. § 7,1), если отвлечься от некоторых допущенных преувеличений, состоит в том, что она ясно указала на эту возможность. Как утверждает Б. Барнс, рассмотрение систем убеждений в абстрактном ракурсе не ведет к успеху; социолог должен рассматривать их всегда в связи с их функциями в прак-тике[8]. Ведь научное познание, даже самое рафинированное, всегда ведомо каким-то познавательным интересом. Необходимо понимать, что за словами «познавательный интерес» могут скрываться расходящиеся устремления более конкретного характера. Развернутая концепция различных познавательных интересов науки, одним из которых как раз является замысел, направленный на осуществление господства, была изложена в ранней работе Ю. Хабермаса «Познание и интерес» (1968).
Отметим также, что важную роль в понимании того, как функционируют механизмы власти, начиная с самых повседневных и незаметных форм, и как в действительности тесно взаимосвязаны знание, и власть, сыграли работы французского философа и историка Мишеля Фуко (1926-1984). На обширном материале, связанном, в частности, с историей психиатрии и медицинскими науками в целом, М. Фуко показывает, как работают микроструктуры власти, используя само знание о человеке в качестве дисциплинарных технологий и репрессивных стратегий общества по отношению
к низко оцениваемым социальным группам. При этом сеть властных отношений, пронизывающая исправительные заведения, школы, больницы, предприятия, оказывается тесно связанной с когнитивно-научными моделями отношения к своим объектам. Наука привносит нечто новое в социальный порядок. Отдельный человек и население в целом становятся управляемыми объектами, которые можно наблюдать, классифицировать, измерять, статистически анализировать и усреднять, подводить под универсальные нормы. Наука, научность, научный взгляд на человека, универсальное знание оказываются изощренными инструментами властвования. Что же касается властных отношений на правительственном уровне, т.е. собственно политики в наиболее типичном употреблении этого слова, то здесь ясно видно, что наука прямо используется в государственных интересах, становится эффективным инструментом политики. Она повышает престиж государства, укрепляет его оборонную и промышленную мощь, а также оказывает неоценимые услуги во внутренних делах, непосредственно в области управленческих технологий. Сфера приложения науки и общего научно-модернизационного проекта весьма широка. Наука открыто находится на службе у власти, например, в изучении общественного мнения (особенно в связи с предвыборными ситуациями), сборе информации о тех или иных параметрах общественной жизни и проведении экспертиз, разработке проектов реформ и всевозможных социальных программ, консультировании политиков.